«Городские легенды»: журналист Михаил Тюркин о любимых местах в Петербурге

Место, которое вдохновило на исследования

Это исторический факультет СПбГУ, где я учился — Менделеевская линия, дом 5. Раньше это было здание Новобиржевого гостиного двора, которое построили в 1815 году, и внутри него располагались склады. На стрелке Васильевского острова был порт, и многие грузы с кораблей относили именно туда.

На первый взгляд, это здание выглядит обычным, но при этом оно довольно красивое, как и большинство зданий XVIII–XIX веков. А еще это здание желтого цвета, поэтому за историками и философами, которые там учились, была закреплена репутация людей немножко сумасшедших, не от мира сего.

Интерес к исследованиям у меня был всегда, но расплывчатый — меня интересовало плюс-минус все. Вместе с этим я мечтал стать журналистом, но сначала хотел получить фундаментальное образование. Так я и оказался на истфаке СПбГУ.

Академическая среда университета меня сразу же захватила. Вот профессор Абрам Столяр выходит за кафедру и рассказывает об археологических раскопках, Пьере де Шардене, о своих экспедициях и первобытном искусстве… А потом начинает петь песни, вспоминает анекдоты! У нас был прекрасный преподаватель античности Эдуард Фролов, который так говорил о походах Александра Македонского, что было ощущение, что ты двигаешься на восток к Индии вместе с фалангами. А зарубежную литературу у нас вел Андрей Аствацатуров. Он приходил, небрежно ставил на стол стаканчик кофе, бросал свою модную куртку и начинал рассказ о битниках, Оскаре Уайльде, Альбере Камю и многих других писателях. Запомнился мне и наш заведующий кафедрой новой и новейшей истории Борис Комиссаров. Он меня научил тому, что история — это не просто набор цифр, дат и имен, а настоящая драма и возможность посмотреть на реку времени с высоты птичьего полета.

Истфак погрузил меня в исследования, вдохновил на них. Я жадно изучал материалы везде: и в библиотеке, и на семинарах, и в архивах, и дома, и в кафе с друзьями, где мы вели беседы на исторические и философские темы. Но была проблема — к пятому курсу я так и не понял, какие именно исследования я хочу проводить. Поэтому после окончания университета я ушел в журналистику.

Любимый дом в Петербурге

Это дом по адресу Новосмоленская набережная, 1. Дом, в котором я живу. Когда-то он боролся за звание самого длинного здания в Петербурге. Одни считают, что самое длинное строение — это дом-змея на улице Пионерстроя на юге города. Но на самом деле там несколько домов, объединенных друг с другом. У них даже адреса разные. А наш дом целиком расположен на Новосмоленской набережной — от Наличной улицы до Кораблестроителей. Его длина — один километр, это две автобусные остановки!

Я обожаю этот дом! Мы все восхищаемся и любим дома, построенные в XVIII, XIX и начале XX веков, и это вполне заслуженно. Но и у советской архитектуры были кульминационные точки, и наш дом — одна из них. Его строили с 1983 по 1986 год как часть морского фасада Петербурга. Идея заключалась в следующем: когда корабли со стороны Финского залива подплывают к городу, перед ними должен открываться прекрасный вид. И как раз наш дом и дома «на курьих ножках» на противоположной стороне набережной должны были образовать этот ансамбль. И я считаю, что идею реализовать удалось. Но, к сожалению, сейчас стали активно намывать территории, строить «человейники», и поэтому ансамбль больше не складывается.

Люди по-разному относятся к Васильевскому острову. Кто-то его любит, а кто-то ненавидит. Я вот люблю, как и остров Декабристов. Я считаю, что если к одному и тому же месту люди испытывают диаметрально противоположные чувства, значит, у места есть своя индивидуальность. И к Васильевскому острову это относится в полной мере — у него есть душа, есть свой гений. Бродский говорил: «На Васильевский остров я приду умирать». А я пришел сюда жить.

Место, которое хочется показывать всем и каждому

Я очень люблю Семимостье, люблю смотреть на эти мосты, считать их. Такого места больше нет нигде, даже в Венеции. И когда мне предложили работать в Вышке в корпусе на канале Грибоедова, я был очень счастлив! 

Еще я обожаю Никольский морской собор. Стиль барокко многие считают слишком пышным и нарядным. Но лично мне творение Саввы Чевакинского кажется не слишком гламурным и при этом очень жизнерадостным. Я помню, как на предмете «История города» пытался запомнить имя архитектора, и в этом мне помогла игра слов. Я его называл Савва Чувакинский, и благодаря этому запомнил. Но эта игра слов подвела меня на контрольной, когда я по ошибке написал «Чувакинский», и учительница подумала, что я над ней издеваюсь.

Мне очень нравится бывать внутри и слушать церковный хор. Он один из лучших — многие певчие учатся в консерватории или выступают в Мариинском театре. То есть у хора совершенно уникальное звучание. А еще Никольский собор был одним из пяти храмов, которые действовали в Ленинграде во время блокады.

В целом, я люблю всю Коломну. Пушкин об этом месте написал поэму «Домик в Коломне». В этом районе всегда витал творческий дух и сохраняется здесь до сих пор: тут и Мариинский театр, и консерватория, и Новая Голландия.

Еще одна причина, почему я люблю Коломну и Васильевский остров — в этих районах ощущается близость моря: чувствуется соленый морской воздух, видно краны и корабли. И как раз эти места я люблю показывать своим друзьям, знакомым и гостям города, потому что именно в них бьется сердце Петербурга.

Место, которое хочется держать в секрете

Думаю, что это наши дворы-колодцы, крыши и узкие улочки. Очень многим гостям Санкт-Петербурга эти места не сильно нравятся, они кажутся им мрачными. Поэтому показываю я их далеко не всем — сначала я должен убедиться, что человек сможет понять их дух.

Например, одно из таких мест — улица Репина на Васильевском острове. Туда я прихожу только на романтическое свидание со своей женой, туда я приглашаю только самых близких друзей. Эта улица очень длинная, а еще она мощеная, и когда я по ней гуляю, то кажется, что я попал в XVIII–XIX век. Есть ощущение, что вот-вот на меня будет нестись карета, или мимо пройдут нарядные дамы или простые крестьяне с мешками.

Больше всего мне нравится часть улицы рядом с журфаком СПбГУ. Там очень много зелени, и можно сидеть на скамеечке, смотреть на крыши и любоваться, как на них отражается заходящее солнце. И я просто обожаю эти места. Но пошел бы туда только с теми, кто сможет понять.

Еще мне нравятся дворы-колодцы в Коломне, в том числе напротив Никольского собора. В один из этих дворов я часто захожу, когда мне нужно поговорить по телефону. Но в этом дворе на первом этаже живет одна бабуля, которой мой голос кажется слишком громким. И каждый раз она на меня кричит матом на весь двор: «Ну-ка уходи отсюда!». Но я почему-то все время туда возвращаюсь, а потом пулей выскакиваю, услышав в свой адрес тонну матерных проклятий.

Место с любимой историей

Петербург такой город, где почти с каждым местом связана какая-то история. Но больше всего я люблю историю, связанную с Исаакиевским собором. На фасаде здания мы видим скульптурную группу: стоит святой Исаакий Далматский, покровитель Петра I, в честь которого этот храм и был построен. И все остальные фигуры склонились перед ним. Но есть одна фигура человека, которая держит в руках макет собора, и он совсем не желает склониться перед святым. Это фигура самого архитектора Огюста Монферрана. Гадалка нагадала ему, что он умрет после того, как закончит главное дело своей жизни. И во время открытия собора Александру II указали: «Ваше величество, смотрите, Огюст Монферран не желает кланяться перед святым Исаакием Далматским». И император пожал руку всем главным участникам строительства, кроме самого Монферрана. И ему от этого так было обидно, что он тяжело заболел и через некоторое время умер. В каком-то смысле предсказание действительно сбылось.

Рядом с Никольским морским собором на улице Глинки есть дом, где до сих пор живет Марианна Басманова — муза Иосифа Бродского. Я ее никогда не видел, но каждый раз, когда прохожу мимо, все время высматриваю — может быть, удастся увидеть, как она идет с пакетом из «Пятерочки».

Любимое место в Ленобласти

Город Всеволожск. По одной простой причине — у нас там дача. А еще там живут мои любимые родители в небольшом деревенском доме в районе Бернгардовки. Во Всеволожске мне нравится то, что это и город, и деревня в одном флаконе. В нем есть и городской темп, и деревенская неспешность. 

Особенно сильно мне нравятся пейзажи Всеволожска: его клены, дубы, сосновый бор. Там есть парк Софиевка, где я очень люблю гулять, кататься на велосипеде, любоваться сосновыми макушками и красивым прудом. Это город, который живет в гармонии с лесом, это место моей силы.

А еще во Всеволожске много грибов, а я обожаю собирать грибы! Но у этого места есть одна проблема — во Всеволожске конкурс на грибы как в театральном институте — двадцать-тридцать человек на один гриб! Поэтому часто приходится выходить с пустой корзиной. В этой связи я могу упомянуть еще одно мое любимое место в Ленинградской области — поселок Лосево. Там очень красивая бурная река Вуокса, которая дает ощущение тревоги и бешеной скорости одновременно. А еще там леса, из которых ты осенью всегда возвращаешься с корзинами, полными белых и красных грибов, маслят и моховиков. Кстати, в этом году моховиков было особенно много. И совсем недавно мы с семьей их жарили, вспоминали Лосево, сосновые рощи, холмы и бурное течение Вуоксы.

Еще мне очень нравится усадьба Приютино, которая принадлежала Алексею Оленину. Он в XIX веке был главой Публичной библиотеки. В этой усадьбе собирался весь цвет русской интеллигенции, в том числе Александр Сергеевич Пушкин. Он был влюблен в дочь Оленина и посвятил ей стихотворение «Я вас любил…». Рядом с этим местом растут вековые дубы, и мне хочется верить, что Александр Сергеевич в своих строках «У лукоморья дуб зеленый…» описал именно их, хотя далеко не факт.

За что вы ненавидите Петербург

Петербург — тяжелый город. Он рожден на болотах и на костях многих людей. И все великие писатели отмечают мистическую, мрачную сторону этого города: Пушкин в «Медном всаднике», Гоголь в «Невском проспекте», Достоевский в своих романах. Не город, а иллюзия. И я это физически ощущаю. Не просто так говорят, что в Петербурге не дома, а фасады, а слова — пустоцвет.

Петербург — это красиво обставленное болото, которое постоянно стремится тебя поглотить. И здесь могут по-настоящему выжить и быть счастливыми только люди, обладающие сильной волей. Когда ты постоянно находишься в движении, тогда болото тебя не будет засасывать. Но стоит только немножко ослабить хватку, и все — трясина начинает тебя затягивать. Я это постоянно чувствую, и только работа спасает.

Несмотря на мою огромную любовь к городу, я вижу его огромные недостатки. Вижу, как Петербургу сейчас тяжело. Он утратил свой столичный статус, стал более провинциальным, во многом музейным. Город будто остался в XIX веке, и ему сложно приспособиться к XXI веку. Но рано или поздно это произойдет, он еще найдет себя в новом столетии. Мне бы хотелось, чтобы Петербург пришел к гармонии между прошлым и настоящим. Чтобы современная архитектура была достойна этого великого наследия XVIII–XIX веков. Чтобы не строились безвкусные «человейники» и Петербург поражал нас прекрасной современной архитектурой и богатой культурной жизнью.

А еще Петербург умеет привлекать людей и ломать их судьбы. «Город-сказка, город-мечта, попадая в его сети, пропадаешь навсегда» — эти строки особенно подходят Петербургу. Наш город очень непростой, с тяжелой кармой, связанной со страданиями, болотистой местностью, призраками, привидениями. И с этим связано очень много историй, например, о призраке Павла I, который бродит по просторам Михайловского замка. Поэтому, если вы хотите жить в Петербурге, то нужно уметь под него подстраиваться — то ускоряться, то слегка тормозить. Это город, который ты всем сердцем любишь, видишь его сложности, но учишься к ним адаптироваться.

За что вы любите Петербург

Я действительно очень люблю этот город. Я здесь родился и надеюсь, что здесь и пригодился. Когда ты всю жизнь живешь в городе, ты начинаешь относиться к нему как к близкому человеку или родственнику. Понимаешь его, чувствуешь, знаешь все его трещинки на фасадах домов.

Я люблю Петербург, потому что я по своей натуре историк и журналист, а здесь каждый дом, собор, дворец или парк рассказывает историю. И стоит хоть немного углубиться, как обязательно наткнешься на какую-нибудь историю — о конкретном месте или о городе в целом.

Когда живешь в Петербурге, складывается ощущение, что жизнь протекает в очень красивых декорациях. И в таких условиях жить заурядной жизнью просто непозволительно. Так что со временем начинаешь ставить красоту на очень высокий пьедестал — город обязывает, нужно соответствовать этой высокой планке. Поэтому в Петербурге хочется заниматься разными видами творчества: писать стихи или прозу, петь, играть на музыкальных инструментах.

Еще я люблю Петербург за людей, они здесь совершенно особенные. Мне нравится наша неспешность. Москвичи приезжают и думают, что мы тормоза, что мы даже в метро тормозим. Но именно эта размеренность мне подходит больше, чем погоня за деньгами и успехом. Петербуржцы, может быть, чуть меньше работают и чуть больше отдыхают, но и это они делают с особенной эстетикой: читают книги, занимаются искусством, наукой.

Кстати, образ «маленьких людей» появился в произведениях русских писателей, которые как раз писали о Петербурге и петербуржцах. И в нашем городе действительно можно быть «маленьким человеком», особенно сейчас. Но этот образ совершенно не оскорбительный — в каждом «маленьком человеке» можно усмотреть неповторимую личность, и в Петербурге таких людей очень много.

Блиц: киностудия «Лендок» или кинотеатр «Родина»?

Все-таки кинотеатр «Родина». При всем уважении к «Лендоку», с «Родиной» у меня связано много личных воспоминаний. Туда я ходил на фильмы любимых режиссеров, на киноклуб и на романтические свидания. В «Лендок» ты идешь за знанием, а в «Родине» есть нечто большее — не только просвещение, но еще и чувства, эмоции, душевность.