Гашиш

Однако, несмотря на многочисленные опыты, из французской конопли не удалось получить гашиша; или, вернее, из нее не удалось получить вещества, равного по силе гашишу. Гашиш или индийская конопля, Cannabis indica, – растение из семейства крапивных – отличается от конопли нашего климата только тем, что стебель ее никогда не достигает такой высоты, как стебель нашей конопли. Индийская конопля обладает необыкновенно сильной опьяняющей способностью, которая в последние годы и во Франции привлекла к себе внимание ученых и светского общества. Ценится она по-разному, в зависимости от происхождения; выше других ценится любителями бенгальская конопля; впрочем, египетская, константинопольская, персидская и алжирская обладают теми же свойствами, но в более слабой степени.

Уже многократно психологи указывали на страшное явление, вызываемое гашишем, именно на так наз. «растяжение пространства и времени»: незначительные промежутки времени и небольшие расстояния кажутся для отравленного гашишем чудовищными, бесконечными. Из приведенных выше наблюдений видно однако, что это растяжение не имеет самостоятельная характера, но обусловлено, главным образом, растяжением времени — тягостными чувствованиями, а растяжение пространства — ощущениями усталости.

Во время сбора конопли случаются странные явления с работниками, с мужчинами и с женщинами. Какое-то опьяняющее дыхание поднимается от срезанных стеблей растения, словно обвивает оно ноги и коварно бросается в мозг. Голова работающего начинает кружиться, иногда им овладевает мечтательность. Члены слабеют и отказываются служить. Впрочем, в детстве со мной происходили подобные явления, когда я ради забавы валялся на копнах скошенной люцерны. Многочисленные попытки получить гашиш из французской конопли не увенчались успехом, и те, кто одержим желанием испытать волшебные наслаждения, продолжают употреблять гашиш, доставляемый из-за Средиземного моря, то есть приготовленный из индийской или египетской конопли. Гашиш получается из отвара индийской конопли и небольшого количества опиума. Вот перед вами зеленоватое варенье со странным запахом, до того сильным, что он вызывает отвращение, что, впрочем, свойственно даже самому тонкому аромату, если довести до максимума его концентрацию, уплотнить его. Возьмите на ложечку небольшое количество, величиной с орех, и вы будете обладать счастьем — счастьем безусловным со всеми его восторгами, со всем его юношеским безумием, полным бесконечного блаженства. Вот оно, это счастье, в виде маленького комочка варенья. Не бойтесь проглотить его — от этого не умирают: физические органы не испытают серьезного вреда. Быть может, ваша воля потерпит от этого некоторый ущерб, но теперь мы не будем касаться этого. Чтобы придать гашишу больше силы, нужно растворить его в горячем черном кофе и выпить натощак; обед придется отложить до десяти часов вечера или до полуночи; можно будет съесть только немного чистого супа, и то не сразу. Несоблюдение этого простого правила влечет за собою рвоту, так как обед и гашиш не уживаются друг с другом. Многие невежды или глупцы, не считающиеся с этим условием, жалуются, что гашиш слабо действует. Едва вы проглотили эту небольшую дозу, — что, впрочем, требует известной решимости, ибо, как я уже заметил, вещество это столь пахуче, что вызывает у некоторых позывы к тошноте, — как вами овладевает некоторое беспокойство.

«Между тем опиум произвел своё обычное действие – окутал весь внешний мир интенсивным интересом. В дрожащем листе, в цвете былинки, в блеске капельки росы, в стоне ветра, в неопределенном запахе леса – во всем раскрывался мир откровений, и мысли неслись беспорядочным, рапсодическим, роскошным потоком».
Так выражается устами персонажей царь ужасов, владыка тайн. Эти две характеристики опиума вполне применимы и к гашишу; как в том, так и в другом случае дух, свободный до опьянения, становится рабом; но слово «рапсодический», так хорошо определяющее ход мыслей, подсказанных и внушенных внешним миром и случайною игрою внешних обстоятельств, еще с большей и более ужасной правдивостью применимо к действию гашиша. Тут человеческий разум является какою-то щепкою, уносимой стремительным потоком, и ход мыслей здесь несравненно более стремителен и рапсодичен. Из этого, я полагаю, достаточно очевидно следует, что непосредственное действие гашиша гораздо сильнее, чем действие опиума, что он в гораздо большей степени нарушает нормальную жизнь, словом, гораздо вредоноснее опиума. Я не знаю, вызовет ли десятилетнее отравление гашишем столь же глубокие разрушения, как десятилетнее употребление опиума: я утверждаю только, что действие гашиша, по отношению к данному моменту и к следующему за ним, является гораздо более ужасным; опиум – это тихий обольститель, гашиш – это необузданный демон.

— Неужели у вас не бывает потребности уйти от всякого общества?
— Бывает, бывает, но только на минуту, а потом... нет, опять тянет! Мы отравлены, мы не можем жить без гашиша.
— Без гашиша?
— Да, да, я называю гашишем этот «обмен мыслей» так называемый, этот калейдоскоп впечатлений, идей, борьбу ума и чувства, которые называются интеллигентной жизнью. Я приехал сюда лечиться от него, но мне уже без него тяжело...

— Вот этот маленький флакон содержит в себе чудный дар Аллаха: гашиш. Кто крупицу проглотит, перенесётся в рай Магомета; мужчина увидит себя среди красивейших гурий, они все там будут его рабынями, и будет он блаженствовать среди райского пения птиц в небесных садах Магомета. И женщина, если вкусит гашиш, — увидит себя среди гурий в раю, и будет её блаженство сладостно неизъяснимо. Береги флакон, Айша, и знай: Аллах позволил вкушать этот дивный свой дар лишь тогда, когда смертный уже разочаровался в дарах мира сего, и ему нужно вкусить небесного блаженства, чтобы не надоела жизнь. Кто злоупотребляет гашишем, у того Аллах отнимает сначала разум и силы, а потом вскоре и жизнь.
Прекрасная Айша, стройная как пальма, черноокая и грациозная как дикая газель, приняла от отца драгоценный подарок, украшенный изумрудами флакон, в котором заключался гашиш, и спрятала в своей шкатулке, где хранились её сокровища.^[1]

Я не стану будить вашу милую ревность слишком длинным рассказом о глупостях, которые я проделывал с видом жалким и безумным… да, я был жалок и безумен, как и все в этой проклятой стране неверных расписаний и ежеминутно сшибающихся поездов. Скажу только, что последним моим безумством был гашиш, увлекший мое сердце в еще более дикую страну пленительных ужасов и ужасающих очарований; а когда я вернулся оттуда, я был костляв, как манекен, и желт, как охра, и спокоен, как турок. Вам случалось видеть старые деревья при большой дороге, в которые ударила молния: зелень ветвей ― и черное обугленное дупло на месте сердцевины. Я выжег мою любовь, дорогая, и до сих пор, если нет под рукой лучшего занятия, с гордостью вспоминаю мою героическую борьбу и славную победу.^[2]

— Смерим, братцы, температуру, а? Задвижкин крутил головою, прикрыв ресницами свои плутоватые глаза. Матросы возбужденно смеялись.
― Я сам пойду с вами в город, покажу вам все чудеса африканские… Абсентом угощу. Водка такая есть ― здорово в голову ударяет, хуже нашего ерша. Гашиш испробуем. Если его как следует накуриться, то душа в райские обители переносится. А потом я вас в туземный театр сведу. Там вы увидите «танец живота». Это уже что-то необыкновенное. Стоит девица на одном месте, вся голая, в одном естестве своем, самая что ни на есть складная, расчудесная, и одним животом танцует. Ну так может распалить нашего брата, что некоторые до помрачения доходят. Когда вернусь домой, обязательно свою жену научу…^[3]

Дальше в закоулки ― сквозь щели ставен видны согнувшиеся над стаканом с костями оборванные фигуры игроков; еще дальше, еще глуше ― совещающаяся над бутылью мутного, кислого пива воровская шайка: «красноногими» зовут их в Туркестане; дальше: на циновках, спиной привалясь к обмызганной, грязной стене, застыло чернеют полутрупы ― курильщики опия. Для гашиша ― помещение другое: он возбуждает, гашиш. Дав накуриться, хозяин выводит на улицу пьяных, одержимых гашишем. При встрече их видно далеко: идут, высоко поднимая ноги, соломинка на дороге кажется бревном, вывороченный из мостовой булыжник ― скалою. На ровном месте ― прыжок. Скрестить с ним взгляд ― опасно: в дрожании губ неприметном ― почудится смертельная обида. Но здесь у каждого на поясе нож. Туземный Самарканд трезв.^[4]

Он убил самого себя, убил свой талант, размыкал его по пустякам, и в последние годы точно сам презирал свою измотавшуюся, издерганную душу, точно со злорадством каким-то издевался над нею. Казалось, он говорил: жизнь моя не удалась, ну так вот же ей еще, вот ей еще, так ее, так ее!.. В последнее мое свидание с ним он, улучив минуту, когда домашние вышли, нагнулся к моему уху и сказал озабоченным шепотом:
― Мне теперь нужен гашиш… Его у меня отобрали. Не знаете, как достать? Спиртное на меня уже не действует…

Авдий больше не стал спрашивать — понял и так, что триста тридцатый километр — это какой-то участок железной дороги на Чуйской ветке; важно было другое — встреча с Самим скорее всего могла состояться там и скорее всего завтра. Так не лучше ли, не теряя времени, приступить к сбору этого самого пластилина?
Дело оказалось немудрёное, но до предела выматывающее и по способу варварское. Надо было, раздевшись догола, бегать по зарослям, чтобы на тело налипала пыльца с соцветий конопли, что он и делал. Ну и пришлось же побегать Авдию Каллистратову в тот день — никогда в жизни он столько не бегал! Пыльца эта, едва видимая, почти микроскопическая, почти бесцветная, хотя и налипала, но собрать с тела этот почти незримый слой оказалось не так-то просто — в результате всех усилий пластилина получалось ничтожно мало. — процесс собирания сырья для изготовления гашиша

Природа вокруг Мекнеса разная, местами очень странная, как на другой планете, во сне или в галлюцинациях. О гашише, кстати, нигде ни слова, ни звука, ни запаха, но... Когда спросили у продавца шапок, можно ли где-нибудь приобрести местный натурпродукт, он ответил:
― Через десять минут привезу. Сколько надо? ― но узнав, что надо мало, махнул рукой и не стал связываться (впоследствии станет очевидным, что гашиш есть у всех, но не с собой, а спрятан где-то в тайниках, куда надо «на велосипеде поехать»).^[5]

Томится дух, устало тело… Пришлец!
Не хочешь ли со мной
Ты испытать гашиша чары?
Пойдем… Смеешься?.. Бог с тобой!
Прощай… Но если бы удары
Судьбы жестокой на тебя
Обрушились и жизнь твоя
Нежданным горем омрачилась,
Припомни, что со мной случилось…
Алла могуч! Гашиша дым
Для счастья нищих создан им!

Но, лихорадкою томимый,
Когда неделями лежишь,
В однообразьи их таимый
Поймешь ты сладостный гашиш,

Поймешь, на глянце центифолий
Считая бережно мазки…
И строя ромбы поневоле
Между этапами Тоски.^[6]

И, как тайного гашиша ароматы,
В воздухе носилося ночное.
Все бледнее зарево заката...^[7]

Я жил, пока не умер,
подкуривал гашиш,
что со стихами в сумме
был праздником души.^[8]

Натощак курю гашиш.
О иога анаши!
Какой простор для всяких дум!
Сам счастлив, для других ― угрюм.^[8]

... Афганистан вышел на первое место в мире по его производству...^[9] — 26 июня директор ФСКН — Виктор Петрович Иванов ria.ru