10 декабря 2018
Абсолютная свобода слова и совести в Древней Греции — миф. Каждый мог публично критиковать политиков, но высказываться о религии и мироустройстве было чревато. Философов приговаривали к смерти как безбожников, их учения запрещались, а книги горели на кострах. Феномен античной цензуры исследовал профессор НИУ ВШЭ Олег Матвейчев.
В 432 году до нашей эры народное собрание в Афинах одобрило псефизму (постановление) жреца Диопифа. В отличие от законов, обязательных для всех, псефизмы принимались в отношении отдельных лиц. В этот раз мишенью стал основоположник афинской философской школы Анаксагор, который также занимался математикой, астрономией, изучал вопросы становления космоса, объяснял солнечные и лунные затмения, считал, что Солнце и Луна — это не боги, а оторвавшиеся от Земли глыбы.
Анаксагор первым начал учить афинских граждан философии, популярность его была велика, включая влияние на главу государства Перикла. Не мудрено, что жрецы увидели в ученом конкурента, придумав законный путь к его устранению.
Согласно постановлению, люди, не верующие в богов и распространяющие учения о небесных явлениях, объявлялись государственными преступниками. Анаксагора приговорили к смертной казни, он бежал из Афин, его сочинение попало под запрет и впоследствии читалось лишь тайно.
«Это был первый в истории зафиксированный случай распространения нелегальной литературы. А псефизма Диопифа на долгий срок стала юридической базой для преследований философов», — говорит Олег Матвейчев.
Постановление упало на благодатную почву. Увлекаться изучением природных стихий и законами движения светил в то время считалось делом неблагонадежным, бессмысленным и вредным. В естествоиспытателях видели бездельников, унижающих божественное начало. Про них слагали анекдоты, шутили в театральных постановках. Например, в комедии Аристофана «Облака» Сократ заявляет:
И не будешь иных ты богов почитать, кроме тех, кого сами мы славим:
Безграничного Воздуха ширь, Облака и Язык, — вот священная троица!
Претензии в отрицании признанных святынь были общераспространенными. Но комедийными персонажами дело не ограничивалось. «Интерес к природным явлениям воспринимался как асебия (от греч. asebeia — безбожие), попытка ввести новых богов взамен тех, которым полис поклонялся от века. Другими словами, философы уличались в “модернизме”, в разрушении старых традиций», — объясняет автор исследования.
Под знаком псефизмы Диопифа прошло более века (432–307 гг. до н.э). За сомнения в богах к смертной казни приговаривались Диагор Мелосский и Протагор, книги последнего в Афинах были сожжены. В асебии обвинены Диоген Аполлонийский, Сократ, Аристотель, Феодор Киренский и др.
Были ли подцензурные мыслители действительно модернистами и делали то, за что шли под суд: не чтили веру предков и ломали традиции?
Если традициями считать поклонение человекоподобным богам с Олимпа, то нет. Эта мифология не вышла из народного творчества, ее целенаправленно систематизировали в IX–VIII веках до н.э. для объединения греков под властью Спарты, утверждает исследователь.
Объединить, значит, привести пеструю картину верований к единому знаменателю — упорядочить богов по универсальному принципу. Самый универсальный — родственные связи. Небожителей сгруппировали в семью с назначением каждому места в генеалогическом древе: Зевс — отец, Гера — жена Зевса, Посейдон и Аид — его братья, Аполлон, Дионис, Гермес, Афина и др. — дети…
Ранее разрозненный пантеон приобрел законченные формы. Легенды о возникновении мира положены в основу мировоззренческой матрицы. Матрица внедрена в систему образования. Система распространена на весь греческий мир.
Но во что верили до кровнородственных олимпийцев? «Греки — пришлые индоевропейские племена, вторгшиеся на территорию Балкан в III–II тысячелетиях до нашей эры, — рассказывает Олег Матвейчев, — Менее развитые аборигены, населявшие Эгеиду, перешли на язык победителей, победители — впитали местные слова. Так образовался известный нам древнегреческий язык. Но язык это не просто слова, вместе с ним завоеватели дали протогрекам индоевропейскую религию и космогонию».
Главные боги индоевропейцев — природные стихии и небесные тела, еще не персонифицированные: «Отец Небо — это именно небо, что обнаруживается в праиндоевропейском корне *diēu-, имевшем значение “сиять, сверкать”, “небо, день” и к которому возводятся греческие понятия δῖος (“божественный”, “блистательный”, “лучезарный”), ευδία (“хорошая погода”), латинское dies (“день”), от того же корня происходит и имя верховного бога в греческом пантеоне — Зевс, Ζεύς (в род. падеже – Διός)».
Но если природные стихии были богами, значит, обращение к ним и есть наука о божественном, а представления обвиняемых в культе стихий основаны на материале постарше олимпийской мифологии.
Рассуждения Анаксагора и других «любителей мудрости» о воздухе, воде, огне, земле, космосе касались сущности этих явлений, открывавшей тайны мироздания. С такой позиции, говорится в исследовании, призыв познавать законы природы есть призыв заниматься настоящей наукой. Отсюда и обвинения философов в «развращении молодежи», и стремление избавиться от них как от главной угрозы обществу.
Суды над инакомыслием учили осторожности в высказывании собственного мнения и заставляли искать способы обмануть цензуру. Так, орфики и пифагорейцы «старались свои идеи хранить в эзотерической форме». Это были секты с несколькими уровнями посвящения, строго охраняющие тайное учение и изгонявшие тех, кто его разглашал.
Именно такая закрытость позволила передать через поколения рассказы о богах «как неких природных стихиях или персонифицированных отвлеченных понятиях (Хронос, Эфир, Хаос и др.), каковыми они являлись до антропоморфизации греческого пантеона».
Применение псефизмы Диопифа постепенно сошло на нет в эллинский период – после смерти Александра Македонского (323 г. до н.э.). С переходом Греции под власть Рима олимпийская религия, по словам исследователя, была «подорвала плюрализмом экспортных мифологий». В основу Римской империи легли другие принципы – военная мощь и совершенная система коммуникаций, а цензура с вопросов мировоззрения переключилась на политическую жизнь.
IQ