У добрых дел есть «теплое свечение»

В рамках проекта «Университет, открытый городу: Лекции молодых ученых Вышки в Культурном центре ЗИЛ» младший научный сотрудник Центра нейроэкономики и когнитивных исследований НИУ ВШЭ Оксана Зинченко рассказала о том, как мозг распознает намерения других людей и побуждает нас к кооперации с ними.

Как в других увидеть себя

Прежде чем говорить о собственно кооперации, надо разобраться, что происходит в нашем мозге, когда мы взаимодействуем с другими людьми.

Человеку свойственна эмпатия, то есть способность переживать чужие эмоции, и ментализация — способность предвидеть психическое состояние другого человека, его настроение и готовность к взаимодействию. Впервые эти способности человек начинает использовать в 4-летнем возрасте. Отчасти они встречаются и у других млекопитающих.

Высшей стадией развития этих способностей у человека считается теория разума. Слово «теория» здесь не должно вводить в заблуждение. Речь идет вот о чем: человек допускает, что другие люди действуют не спонтанно и беспричинно, а обладают разумом, как и он сам, и мышлением, аналогичным его собственному. Это допущение является чисто теоретическим, ведь мы не можем в действительности «увидеть» чужой разум и мысли. Но именно благодаря теории разума мы способны представить мысли и чувства других людей и объяснить таким образом их поведение и намерения.

Считается, что понимать намерения других людей, просто наблюдая за их действиями, нам позволяет система зеркальных нейронов — группа корковых нейронов коры больших полушарий. Исходная работа по их исследованию принадлежит итальянскому профессору Джакомо Риззолатти и проводилась в Пармском университете в 1990-х годах. Позднее были проведены другие эксперименты. В одном из них человек смотрел видеоролик, в котором люди общались и разговаривали, а затем ему показывали ролики, в которых ситуации социального взаимодействия не было. И оказалось, что определенные регионы мозга, главным образом медиальная кора и предклинье, реагируют только на ситуацию социального взаимодействия, но не реагируют на индивидуальные действия и менее активны в состоянии покоя.

Один из примечательных компонентов теории разума — это механизм разделенного внимания. Его нет не только у животных, но даже и у младенцев до одного года. Представьте, что вы беседуете с человеком и вдруг он отводит взгляд от вас и смотрит куда-то в сторону. Вы непроизвольно посмотрите в ту же сторону, чтобы проверить, что же отвлекло внимание собеседника? После первого года жизни мы выучиваем, что «смотреть» означает «видеть» и что резкий перевод взгляда на другой объект означает, что этот объект имеет исключительно важное значение. Разделить внимание другого существа, проследить линию его взора и достигнуть объекта, на который он указывает только глазами — это чисто человеческая особенность. Даже хорошо выдрессированной собаке понадобится прямое указание на такой объект.

Наконец, есть еще одна важнейшая способность, определяющая нашу социальную деятельность. К четвертому-пятому году жизни мы узнаем, что видимость и реальность не всегда совпадают. Например, камень может иметь форму яйца, но яйцом не является. Вы можете притвориться собакой, но ею не являетесь. А человек, просто сидящий на стуле, может быть чем-то занят: процесс мышления, обдумывания чего-либо — это тоже занятие. Маленькие дети часто этого не понимают и отвлекают спокойно сидящего человека — ведь, на их взгляд, он не проявляет никаких признаков деятельности. С помощью теории разума мы узнаем, что у других людей есть мысленные состояния, равно как и физические.

Почему мы стремимся к сотрудничеству

Одной из важнейших поведенческих стратегий человека является кооперация. Она исследуется как биологами, так и экономистами. Согласно биологическим теориям, существует эволюционный механизм, который подкрепляет кооперацию на протяжении развития человека как вида. Нам выгодно делиться какими-то ресурсами с генетическим родственником для того, чтобы обеспечить передачу генов из поколения в поколение.

Математика и теория игр, в свою очередь, позволяют смоделировать ситуацию взаимодействия двух людей и обмена какими-нибудь денежными или квазиденежными ресурсами между ними. Можно получить сугубо рациональную оценку того, как человек вел себя в прошлом, как реагировал на разные экономические предложения, был ли он готов пожертвовать каким-то количеством ресурсов и так далее. Подобный анализ помогает предвидеть стратегию действий другого человека и адаптироваться к этой стратегии.

При этом кооперация должна быть взаимовыгодной, и в этом нам тоже помогает мозг. Он не любит, когда мы остаемся в проигрыше. Но в то же время, даже если мы сами не отдаем себе в этом отчет, нашему мозгу не нравится, когда у нас остается больше ресурсов, а другой человек в результате взаимодействия с нами оказывается обделен.

Когда мы вступаем во взаимодействие с другим человеком, мы испытываем — подсознательно — положительную эмоцию уже от самого факта, что мы совершаем какое-то доброе дело. Экономист Джеймс Андреони назвал этот феномен «теплым свечением» (warm-glow giving). На этом в значительной степени основана благотворительность. Ряд исследований, проведенных в США, показали, что благотворители не очень заботятся, куда именно идут их ресурсы, и по большей части не желают получать обратную связь. Их греет сам факт, что они что-то пожертвовали, а не сознание того, насколько эффективно их ресурсами распорядились.

Еще один фактор, влияющий на принятие решения о вхождении в кооперацию, — это фактор социальных связей. Уже сам факт принадлежности к какой-либо социальной группе влияет на ваше поведение. При прочих равных мозг скорее «подскажет» вам вступить в кооперацию с членом вашей группы (даже если вы не знаете его лично), чем с представителем чужой группы.

О кнуте и прянике

Поведение человека, безусловно, регулируется системой наказаний и поощрений. Нейроэкономические исследования показывают, что внезапные поощрения (например, выигрыш в лотерею) воспринимаются мозгом гораздо более активно, чем те поощрения, о которых мы знаем заранее (например, ежемесячная зарплата). По «остроте ощущений» с неожиданными финансовыми бонусами могут сравниться социальные поощрения, причем эффективность последних может быть куда более устойчивой.

В одном детском саду в Израиле был проведен любопытный эксперимент, который моделировал ситуацию принуждения к выполнению социальных норм. Родители должны были забирать детей из этого сада не позднее шести часов вечера. Но некоторые родители постоянно опаздывали, поскольку заканчивали работать примерно в это же время. Они извинялись перед воспитателями, пытались как-то компенсировать свою вину, принимая участие в различных активностях, помогая детскому саду организовывать всяческие мероприятия. Воспользовавшись этой ситуацией, исследователи решили проверить, насколько влияние наказания и поощрения стимулирует людей соблюдать социальные нормы.

Было предложено штрафовать опоздавших родителей на небольшую сумму (1-2 доллара за каждое опоздание). Стали ли родители из-за этого более пунктуальными? Нет. Они «с чистой совестью» выплачивали этот штраф, больше не чувствуя себя виноватыми за опоздания. Их представления о кооперации с преподавателями детсада изменились, отношения перешли на другой, куда более формальный уровень. Более того, эти перемены во взаимоотношениях привели к тому, что родители, которые всегда забирали своих детей вовремя, тоже стали опаздывать.

Часто нам приходится оказываться не только в роли «провинившихся», но и в роли судей. Как сохранить объективность и непредвзятость, если вы должны вынести социальное наказание другому человеку? Важным фактором является фактор репутации: вы будете более эффективны, если за вашей работой наблюдает кто-то другой. В этом случае вы будете более склонны вести себя как заправский полицейский, принимать справедливые решения или корректировать несправедливые.

Другой значимый фактор — анонимность. Далеко не каждый способен сказать другому человеку правду в лицо, большинство людей скорее попробует избежать конфликта, уйти от вынесения решения. Анонимность в некоторой степени развязывает нам руки и позволяет действовать более решительно.

Но, возможно, самая утешительная вещь заключается в том, что большинство людей не так уж и горят желанием наказывать других. Мы скорее склонны поощрить того, кто создал и поддерживает систему справедливого распределения благ. И лишь в крайнем случае, когда никаких других возможностей не остается, мы осуществляем социальное наказание.